все три основных момента, вам уже не понадобятся ни дедукция, ни моя трактовка. Дело объяснит самое себя.

Хрипло дыша, он опустился на стул, стоявший перед столом. Какое-то время он сидел, просто уставившись на лампу, а потом продолжил:

– Вот эти самые три основных момента: 1) никакого брата Анри нет, в живых остались только два брата; 2) оба брата говорили правду; 3) по неправильному пути расследование пошло из-за времени.

Многое в этом деле зависело от коротких промежутков времени и того, сколько эти промежутки на самом деле длились. По той же самой иронии судьбы, по которой мы назвали убийцу полым человеком, главной загвоздкой в деле стала проблема неверно определенного времени. Вы с легкостью ее обнаружите, если еще раз восстановите всю цепочку событий.

Теперь вспомните вчерашнее утро! В то время у меня уже были причины думать, что во всем этом деле с Калиостро-стрит что-то не так. Подробности о выстреле сообщили трое (правдивых) свидетелей, показания которых в точности совпадали и сходились на том, что убийство произошло в десять часов двадцать пять минут. Я мимоходом задумался, почему они все назвали одинаковое время с такой точностью. Как правило, когда на улице происходит несчастный случай, даже самые хладнокровные свидетели обычно не сверяются с часами, а если и сверяются, то потом показания разных людей не совпадают с такой филигранной точностью. В нашем случае свидетели были честными людьми, а это значит, что этой точности должно было найтись какое-то объяснение. Значит, что-то должно было заставить их обратить внимание на время.

И конечно же, эта причина нашлась. Прямо напротив того места, где упал Пьер Флей, находился ювелирный магазин со светящейся витриной – поблизости больше не было других горевших окон. Витрина стала бросающимся в глаза фоном произошедшего. Она осветила убитого человека; именно к ней в первую очередь метнулся констебль, надеясь обнаружить убийцу; вполне естественно, что она привлекла внимание каждого свидетеля. И в этом сияющем окне, конечно же, самым заметным предметом были огромные необычные часы, которые не могли не броситься в глаза. Разумеется, для констебля было в порядке вещей сразу зафиксировать время, как и для других свидетелей. Эти часы – и есть причина, по которой они все были друг с другом согласны.

И меня немного беспокоила одна вещь, которая в то время еще не казалась важной. После того как в Гримо выстрелили, Хэдли сразу же вызвал в дом своих людей и отправил одного из них за Флеем. А теперь вопрос: во сколько они сюда прибыли?

– Согласно приблизительным подсчетам, около десяти сорока, – сказал Рэмпол. – У меня это зафиксировано в набросанной хронологии событий.

– И в это же время за Флеем послали человека. Во сколько он должен был добраться до Калиостро-стрит? Примерно минут через пятнадцать-двадцать после предполагаемого времени убийства Флея. Однако что успело случиться за такой короткий промежуток времени? Удивительное множество событий! Флея успели отнести в дом врача, он умер, провели вскрытие, потом предпринимались попытки опознать тело; далее, как написали в газете, «после некоторой задержки» Флея забрали в морг. Столько всего! Когда полицейский прибыл на Калиостро-стрит за Флеем, все это уже было проделано, а констебль ходил из дома в дом, допрашивая местных жителей. Переполох уже утих. Невероятно, не правда ли?

К сожалению, я был так туп, что не обратил на это внимания даже вчера утром, когда увидел те самые часы в витрине ювелирного магазина.

Еще раз прокрутите в уме всю цепочку событий. Вчера утром мы позавтракали у меня дома; зашел Петтис, и мы разговаривали с ним до скольких?

Повисла тишина.

– Ровно до десяти часов, – внезапно ответил Хэдли, а потом щелкнул пальцами. – Да! Я помню, потому что, когда он уходил, как раз начали бить часы на Биг-Бене.

– Именно так. Он ушел, и сразу после этого мы надели шляпы, накинули пальто и отправились прямиком на Калиостро-стрит. Теперь добавьте к десяти утра столько времени, сколько ушло у нас на то, чтобы одеться, спуститься вниз и проехать не очень большое расстояние по безлюдным воскресным дорогам. Тот же путь по субботним вечерним пробкам занял у нас всего лишь десять минут. Я думаю, вы мне ответите, что больше двадцати минут на все это мы потратить не могли. Однако, когда вы показали мне ювелирную лавку на Калиостро-стрит, те вычурные часы уже били одиннадцать.

Даже тогда мне в приступе непроходимой тупости не пришло в голову посмотреть на эти часы и задаться вопросом, а правильно ли они идут. Равно как и трем свидетелям прошлой ночью. Вскоре после этого, как вы помните, Сомерс и О’Рурк привели нас в квартиру Барнаби. Там мы провели довольно долгое расследование и поговорили с О’Рурком. На улице в тот день не было слышно ничего, кроме воя ветра. И пока О’Рурк рассказывал, я обратил внимание, что в мертвой тишине дня появился новый звук. Я услышал звон церковных колоколов.

В какое время звонят в колокола? Никак не после одиннадцати часов, когда служба уже началась, а до нее. Но если мы берем за точку отсчета те немецкие часы, в тот момент должно уже было быть далеко за одиннадцать. И вот тогда мой притупившийся разум проснулся. Я вспомнил про Биг-Бен и наш путь на Калиостро-стрит. Церковные колокола в дуэте с Биг-Беном против (кхм!) дешевых импортных часов. Церковь и государство, так скажем, не могут ошибаться. Иными словами, часы в ювелирной лавке спешили больше чем на сорок минут. Следовательно, велика вероятность, что убийство на Калиостро-стрит произошло совсем не в двадцать пять минут одиннадцатого. По моим грубым прикидкам, оно должно было произойти в девять сорок.

Конечно, рано или поздно кто-нибудь обратил бы на это внимание; может быть, уже обратил. В коронерском суде это обязательно бы всплыло на поверхность. Кто-нибудь заявил бы о правильном времени. Не знаю, помогло ли вам это увидеть правду, или только еще больше вас запутало… Однако факт остается фактом – события на Калиостро-стрит разыгрались раньше, чем человек в маске в девять сорок пять позвонил в дверь этого самого дома.

– Однако я до сих пор не понимаю!.. – запротестовал Хэдли.

– Как была разыграна невероятная ситуация? Но у меня теперь на руках есть все необходимые детали, чтобы рассказать вам, как все происходило.

– Хорошо, но дайте мне сначала кое-что прояснить. Если Гримо, как вы говорите, застрелил Флея на Калиостро-стрит незадолго до девяти сорока пяти…

– Я этого не говорил.

– Что, простите?

– Вы все поймете, если будете внимательно следить за моими терпеливыми